Набойченко Ксения

25 МЕТРОВ

рассказ

Официантка брезгливо поморщилась, записывая заказ. Девчонки уже сдвигали столики: на восемнадцать человек места едва хватило. Посетители кафе удивленно рассматривали компанию разукрашенных высоких девиц. Макияж и прическа делали всех похожими друг на друга. Рыжая Танька Соболь, горбоносая и самая худая Ира Забелина, шикарная Оксанка Солова, Лерка Водина, спокойная как удав; неумолкающе-звонкая Толопак Алеся, и маленькая толстая татарка София — менеджер, цепной пес, заботливая наседка и воспитатель в одном лице, громко ругались с администратором по поводу холодного кофе. Остальные, устало прикрыв глаза и вытянув длинные худые ноги, полулежали за столом.

— София, да пошли они со своим кофе... Ну, пусть холодный, хоть с мухами. Жрать очень хочется, а у нас через двадцать минут начало, — открыв глаза, предупредила Туча.

Туча была старшей. Профессионалка с точностью до миллиметра, — называл ее постановщик. Туча всегда была мрачна, неразговорчива и откровенна, за что неоднократно сливалась с показов, выгонялась с репетиций и оставалась без зарплаты. Но ее всегда возвращали. Почему она больше пяти лет оставалась в первом, основном составе агенства, для новичков было загадкой , — до первого показа. Амебная, серая, сутулая, в безумных круглоносых сапогах, в жизни она казалась странной и даже уродливой. Но за двадцать пять метров подиумного пути, Туча покоряла зрителей, модельеров и коллег. Ее безликость превращалась в какую-то манящую, раздражающую своей необыкновенностью, красоту. Ни сутулости, ни мрачной гримасы, ни расхлябанной пружинистой походки...

— Туча у нас пойдет в последнем выходе, я сказала! — кричала постановщица недовольному модельеру. Тот приготовил для Тучи первый выход.

— Это платье в коллекции первое! Оно ни на кого больше не сядет! Тучу нуно выпускать первой! — не унимался крашенный перьями писклявый мальчик-модельер.

— Да если ее выпустить на подиум первой, все остальные могут оставаться в гримерке до конца показа! Я работаю с этим составом пять лет! Я знаю, кто и как у меня ходит, кто может отработать сложнейшую схему, а кто и трех точек в дефиле не выучит!

Пока гремел скандал, Туча успевала сбегать в туалет, выкурить пару сигарет и напомнить девчонкам схему следующего выхода. И ей было совершенно все-равно: пойдет она первой или последней. Она знала: то КАК она продефилирует, замажет любой новейший покрой кутюрной тряпки, любую очередность выхода. И никогда не волновалась ни до показа, ни во время, ни после.

Холодный кофе после долгих припирательств унесли. Быстро заставили стол салатами, соками, тарелками с горячей пиццей и еще какой-то жратвой. Ели неспеша, растягивали удовольствие. София торопила, прикрикивала, то и дело поглядывая на часы. Ровно через двадцать минут в кафе вошел водитель. Встали, гремя стульями и скопом вышли из кафе. Две минуты ждали Софию в маленьком теплом микроавтобусе, пока та оплачивала счет.

— Ой, девки, что сегодня будет твориться... — жалобно проскулила Соболь, листая блокнот с наспех записанными схемами показов.

— Да ладно, сегодня всего пять модельеров. Переживем, — успокоила Туча.

— Ага, тебе хорошо: тебя Горлова не терроризирует. А нас затаскает на репетиции так, что к показу мы попередохнем все!

— Хорошо, хоть поели...

София заняла свое место, открыла тетрадь, традиционно провела перекличку и автобус тронулся. До начала показа оставалось ровно четыре часа.

— Так, девочки, хочу вас предупредить сразу: первой будет коллекция Сомовой.

Все протяжно завыли.

— Тихо! Никаких скандалов во время примерки. Сомова расписывает все выходы сама, поэтому без скрипа одеваете то, что она дает. Все ясно?

Яснее не бывает. Сомова была из тех модельеров, кто на манекенщиц смотрит исключительно как на вешалку. В выражениях не стесняется, любую непонравившуюся чем-нибудь модель может слить с показа за секунду до начала. Не одну девочку довела до истерики во время репетиции, и к ней на кастинги приходили как на каторгу, или не приходили вообще. Но основной состав работал у всех модельеров и избежать Сомову было невозможно.

Примерка началась со скандала. Солова не влезала в платье. Девчонки пытались натянуть его на Оксанку, но на бедрах оно застряло намертво и ниже не опускалось. Оксана ловила на себе сочуствующие взгляды подруг, но делать было нечего: пришлось идти к Сомовой и просить другой выход.

— С такой жопой дома сидеть надо! Я коллекцию на манекенщиц шила, а не на коров!

— Это слишком узкое платье. У меня стандартные обьемы!

— Ничего не знаю. Ты в моем показе не участвуешь. Снимай! — она подошла к Ирке Забелиной. Та уже обувалась. Брючный костюм на ней висел мешком.

— Оденешь ее платье.

— Но у нас же выход уже отрепетирован! Это платье в первом выходе, а я иду в финальной тройке! — испуганно залепетала Забелина.

Оксанка, едва сдерживая слезы, уже собралась уйти.

— Да перестань, не расстраивайся ты, — успокаивали ее девчонки, — ты же знаешь Сомову...

Через десять минут Сомова вернула Оксану, поменяв ее с Забелиной. Забелина одела платье, Оксанка — брючный костюм. Отрепетировали все заново.

— Забелина, схему запомнила? — строго спросила в микрофон Сомова. Та кротко кивнула в ответ.

— Музыку дайте на пятый выход! Забелина, пошла!

Ира вышла из-за декораций точно после вступительной мелодии. Остановилась на середине. Сделала точку. Положила руки на бедра, в такт музыке пошла по подиуму, сделала точку с поворотом — восьмеркой на середине, опустила левую руку, замерла. В это время из-за задника с обеих сторон уже вышли Толпак и Лерка Водина. Синхронно пошли вперед с правой ноги, синхронно замерли на точках. И все трое одновременно двинулись вперед. Забелина оказалась на конце языка. Водина и Толпак на середине. Двойка сделала поворот, Забелина шагнула вперед правой ногой, остановилась, оперевшись на левую, легко развернулась, через плечо глядя в зал, двойка синхронно пошла на нее расческой. Классическое дефиле. Полторы проходки.

— Всегда бы так ходили, — сдержанно похвалила Сомова, — Следующий выход!

К концу пятой коллекции схемы путались, забывались точки на подиуме, ходили как зомби. Ноги устали от высоченых шпилек, некоторые уже дефилировали босиком на цыпочках. Прически растрепались. Макияж после нескольких примерок пришлось поправлять. Визажисты бегали от девочки к девочке, ругаясь за стертые губы, обсыпавшуюся тушь. За полчаса до начала показа пришли рабочие: подиум ходил ходуном. Что-то там недоделали.

— Страшные все как черти... — глядя на замученных манекенщиц, удивился кто-то из рабочих. Зрелище в комментариях не нуждалось. Восемнадцать мрачных девушек сидели на краю подиума, свесив босые ноги. На ком-то была короткая юбка и теплый свитер, кто-то не успел натянуть штаны после примерки и замотал бедра в рубашку. Кто в лес, кто по дрова... Попова вышла из-за задника и села рядом с девчонками. На ней был черный кружевной лифчик и широкие голубые джинсы. Часть рабочих обернулись, перешептываясь.

— Слушай, иди оденься, а? — раздраженно обратилась к ней Туча.

— Тебе-то что? Ты, что, лучше одета? — огрызнулась Попова.

Туча молча встала, подошла к Поповой и, глядя на нее сверху вниз, заговорила вдруг громко, что с ней случалось редко.

— Ты бы еще трусы всему персоналу клуба показала! Тебе больше раздеться не перед кем, наверное?

— Отвали, моралистка престарелая!

Туча вцепилась в залитую лаком прическу Поповой и молча потащила ее к заднику. Попова взвыла, но Туча не отпускала. Кто-то из девчонок испуганно завизжал, кто-то подскочил и пытался отодрать от плачущей Поповой разьяренную Тучу.

— Да это из-за таких прошмандовок как ты, всех моделей в проститутки записали! С Тверской тебя выгнали, ты на подиум, подстилка, пришла!

Постановщица надрывно кричала что-то с балкона в выключенный микрофон. Девчонки столпились вокруг дерущихся. Когда их растащили, Туча вытирала ладонью расцарапанную щеку. Попова тоненько поскуливала, обхватив голову руками. Бретелька кружевного бюстгалтера валялась на полу. Рабочие, раскрыв рты, смотрели из зала на худых, растрепанных манекенщиц.

Туче назначили штраф, но оставили на показ — заменить ее было некем, и искать кого-то некогда. За кулисами громким шопотом обсуждалось произошедшее. У Поповой случилась истерика и ее пришлось отправить домой. Все ее выходы в наказание достались Туче, за исключением тех, где она не успевала бы переодеться между проходками. В тонкую прорезь декораций был виден битком набитый зал. Высокий двадцатиметровый подиум густо заливали круги пушек и жаркие софиты.

— Так, все все вспомнили. Приготовьтесь. Заряжайтесь на первый выход. Вспоминайте кто как идет, повторите схемы. Основная камера установленна на конце языка. В камеру не смотреть. Второй оператор — на кране. Вы улыбаетесь и смотрите только в зал! Все! Поехали!

По обе стороны задника должно было стоять по девять девочек. Ведущие уже радостно обьявляли модельеров — участников показа, представляли их коллекции с интригующими названиями. В гримерке готовились к своим выступлениям поп-группы, танцевальные коллективы. Рядом растягивались мальчики из балета какой-то популярной исполнительницы. По программе, после каждого нашего выхода, шел какой-нибудь исполнитель, или танцевальный номер. Это помогало успеть переодеться и приготовиться к следующему выходу. Неожиданно появилась Попова. Прическу и макияж ей уже поправили. Зареваные веки внутри подкрасили белым — из зала никто ничего не увидит. Туча напряглась. Попову быстро одели. Она, Туча и Забелина выходили после первой двойки. Все страшно волновались: как бы на подиуме ничего не случилось...

Монитор загорелся. Мы смотрели на выход первой двойки. Солова шла легко, Водина подхватила ее на середине подиума, за три метра до конца языка, — синхронный поворот через шаг, остановка, несколько мгновений для фотовспышек. На мониторе — крупный план. Улыбаются в зал обе, томно, через плечо. Аплодисменты. За кулисами выдохнули: все хорошо. Публика встретила приветливо. На такую публику работать в кайф. Пошла тройка. Водину и Солову уже переодевали на следующий выход. На мониторе появился крупный план: Туча, глядя прямо перед собой, вышла на пятый такт. Ровно на восьмой на подиуме появились Попова и Забелина. Схему отработали безошибочно.

Соединившись на конце подиума в тройку, синхронно отработали полпроходки, Туча отделилась. Через поворот пошла к заднику, двойка снова дошла до края языка, замерли, поворот, дошли до задника. Снова соединились в тройку: слева — Забелина, справа — Водина, посередине — Туча. Улыбаются. Последняя точка, первой за задник уходит Туча, шикарно волоча за собой по полу шелковую накидку, через секунду синхронно в разные кулисы уходят Солова и Забелина. Из зала свистят, аподируют долго, успокаивающе-радостно...

— Все, публика нормальная. Можно дышать.

Двадцать пять метров в зал — на две минуты дефиле. Неторопливо, вслушиваясь в музыку, точно попадаешь в такт, тебя ведет круг яркой пушки, звук и свет помогают не сбиться. Зрительный зал где-то далеко внизу (на самом деле подиум возвышается над залом всего на два метра). Белые густые пятна вспышек не мешают, скорее — наоборот. Чем больше их блеснет из темноты глубокого зала, тем значительнее кажется выход.

На финальную хлопушку выходят все. Замирают по обе стороны подиума длинной шеренгой. Появляется модельер под руку с "невестой", из зала летят букеты, "браво", аплодисменты. И шикарные модели счастливо аплодируют в ответ. Зрителям, модельеру, друг — другу и, конечно, себе.

В два часа ночи садимся в автобус. Туча с Поповой тихо о чем-то говорят на заднем сиденье. Водитель поздравляет с окончанием трудного дня. София хвалит, рассказывает, как все это смотрелось из зала. Девчонки стирают салфетками макияж. Кто-то помогает кому-то вытащить шпильки. Волоы расчесать невозможно. Вытаскиваем невидимки.

— А вон и зрители, — шикарная толпа вываливает из центрального входа.

— София, а почему мы через служебный ходим, а не через центральный? Показ-то наш...

София смеется: — Когда будете домой с показов на таких же тачках разъезжаться, будете через центральный ходить. А пока — у нас один микроавтобус на восемнадцать персон...

Весело, хотя и вымотались. Наперебой обсуждаем прошедший показ. У кого-то каблук шатался. Кому-то в зале бывший муж померещился, кого-то ослепил свет пушки на самом конце языка.

— Я боялась вперед идти: помните, как Власова в прошлом году с подиума свалилась? Три перелома! Когда уже свет нормально вести будут?

— Слушайте, я думала , без юбки останусь. Иду, она потихоньку вниз ползет. Это были бы кадры! Солова вовремя вышла!

— Да, а сапожки из гнездяцкой коллекции вам как?

— Да ортопедические ботинки удобнее!

— Туча с Поповой сегодня шороху дали!

— А я боялась, что забуду — за кем выхожу и когда точки делала, у меня так ноги тряслись! Хорошо, что платье с кринолином было!

Автобус тронулся. Ночная Москва сверкала витринами, рекламами, фонарями. София дождалась, пока все не угомонились.

— Так, девочки, достаем блокнотики и записываем: репитиция двенадцатого числа. В десять часов начало. У нас две коллекции. Показ начнется в семь. Не опаздывать. Без макияжа. Чистые волосы. С собой туфли и бутерброды — можем не успеть съездить в кафе. Деньги за сегодняшний показ в понедельник в офисе агенства. Да, кстати, проверьте все свои объемы: во вторник в агенстве всех измеряем... Принесите справки из институтов: кто и когда учится, у кого когда сессии и каникулы, чтобы график показов утвердить... Молодцы, хорошо сегодня отработали. Надеюсь, больше недоразумений с драками у нас не будет. Туча, вас с Поповой на ринг отправим, вместо подиума. Там больше зарабатывают, говорят...

14 декабря,01г. -МОСКВА-

Набойченко Ксения

.