Набойченко Ксения

ДОРОГА

рассказ

Сотни километров в вагоне у заляпанного окна. Города, городки, деревушки. На что - то надеешься, чего - то ждешь. И какая - то трусость, и спрятать ее невозможно.

Часто очень боюсь возвращаться. Ждешь этой дороги, считаешь месяцы, потом недели, потом дни, потом - станции, города и минуты до прибытия.

А на казенных подушках спать невозможно. Сидишь и смотришь в окно, если - день. Если темно, смотришь на свое отражение. Наизусть знаю станции, на которых можно выйти из вагона и надышаться предвкушением встречи.

Пришли привокзальные собаки. И стыдно, что забыла вынести им бутерброды. Кому - то эти псы не пригодились. Выкинули на улицу. В мороз, в голод…

Не люблю навязчивых попутчиков. Особенно молодых, любопытных и пьяных. Хорошо ехать со стариками. Им не нужен собеседник. Им нужен слушатель. Им часто есть о чем рассказать.

Рассказывают о самом наболевшем. Не лукавят. Без затей, не выискивая слова. Все просто. Все понятно. Сопереживаешь, удивляешься.

В моем купе старик - военный. Едет к женщине с которой развелся лет тридцать назад … Ушел к молодой и красивой потому, что сам был красив и молод. Дарил ей цветы, квартиры, шмотки.

- Хорошая она была. Юная. Красивая - голова кружилась…

Его парализовало - сдала в интернат. Больше пяти лет заново учился держать ложку, застегивать пуговицы, ходить. От тоски написал бывшей жене. Корявым своим новым почерком. Прошел месяц. Она ответила. Еще через месяц приехала. Потом звала домой. И он ехал. Волновался, переживал.

- Хочу построить дом.

Все как в кино. В шестьдесят лет у человека жизнь начинается заново. Только в кино монтаж: что - то убрать, что - то склеить. И - Happy End. Здесь то же счастливый конец: долгая дорога домой, надежды, планы. А то, что жизни осталось меньше, чем уже прошло, не важно.

Пересадка. Зима. Начало дня. Неподъемная сумка, которую тяну за собой волоком. Зато какое блаженство: сдать эту ношу в камеру хранения и болтаться по улицам чужого города. Захожу в маленькие кафе, в книжные магазины, на почте отправляю написанные в дороге письма.

Люблю чужие города. Незнакомые улицы, люди со своими заботами, уютные забегаловки, где всегда пусто, тепло и гадкий кофе за пять рублей. Кажется, что тебя на несколько часов пустили в чью - то размеренную, очень понятную жизнь.

Питер встретил диким ветром и наглыми расценками на услуги такси. Когда билет от Москвы до Питера стоил сто двадцать рублей, дорога от Московского до Финляндского вокзала на такси - сто пятьдесят.

На Финляндском вечно перекрыт то один переход, то другой. Попасть в вокзал, не потратив на это час, невозможно.

По Питеру можно гулять бесконечно. Даже если холодно. Даже если холодно очень. В этом городе погода мало что меняет: зимой и летом, и - особенно осенью, город приветливо - многолюден, старые дворы, отреставрированный Исакиевский, долгий узенький Невский, дома, дворы колодцем, арки, мосты и мостики…

Вторая половина пути самая мучительная. Чем ближе мой город, тем дольше тянется время, тем медленней ползет состав. Пью чай, читаю книгу. Жду.

Широкая полоса перрона. Пассажиры прилипли к окнам, машут руками, толкают друг друга в спину, пытаясь пролезть к забаррикадированному входу. Коридор вагона похож на финишную черту, или на советскую очередь.

Те, кого никто не встречает, обычно плетутся в конце. Я выхожу на перрон в числе последних. Потому, что меня встречают всегда.

Встреча оправдывает долгие дни ожидания, грустные письма и какие - то мелкие неурядицы. Забываю обо всем на свете. Кто - то подхватил сумку, кто - то уже усадил в машину. И тогда понимаю, что вернулась. В знакомые переулки, в ночные разговоры на кухне, в нежность, в долгую свою, светлую любовь.